Название: Отцы и дети
Автор: _Tsuki No Hikari_
Бета: Солерно
Размер: 3545 слов
Персонажи: дети и их родители
Категория: джен
Жанр: повседневность, юмор
Предупреждение: ОМП и ОЖП
Рейтинг: от G до PG-13
Краткое содержание: Яблочко от яблоньки...
– И помните, вы все, выпускники, – лицо школы! – подводит итог заместитель директора. Судзурановцы лениво хлопают: ничто не объединяет сильнее общего врага и, конечно же, скучных речей администрации. Речи бывают нечастыми, но длинными и муторными. Некоторые ученики уже встают со своих мест и тянутся нестройными рядами к выходу, но из дешевых динамиков слышится деликатное покашливание оратора.
– И еще кое-что. На следующей неделе состоится родительское собрание.
Заместитель сжимается под пристальным взглядом минимум сотни пар глаз и судорожно сглатывает. Пока воронье пытается прикинуть, какого наказания он заслуживает за такие слова, тот успевает выскользнуть из зала.
***
– Ну, как прошла встреча с выпускниками? – радостно интересуется директор, продолжая поливать свой ненаглядный кактус.
– Не то чтобы мне аплодировали стоя, но все могло пройти и намного хуже, – бормочет заместитель, дрожащими руками удерживая стакан с водой.
– Вы чем-то их огорчили? – удивляется директор.
– При всем моем уважении, но это вы их огорчили, – продолжает бормотать его зам, – вы уверены, что их родители согласятся прийти в такое место? Точнее, я не думаю, что они вообще узнают о собрании.
– Ох, не будьте столь пессимистичны. Тем более, нам не нужны все родители.
– О чем это вы?
– Вам прекрасна известна ситуация в Судзуране, – благодушно начинает директор, – здесь есть личности, имеющие власть немного больше нашей. Главное – достучаться до них.
Заместитель понимающе кивает.
***
– Ну, все, приплыли, – удрученно бурчит Макисэ, прикуривая от общей зажигалки.
– Наша бабуля… – тяжело вздыхает Манабу.
– Не переживет, – заканчивает Такеши за брата.
– Да бросьте, экзамены мы сдали относительно хорошо, – Токио лучезарно улыбается.
– Вдруг они скажут, что мы остаемся на второй год? – бормочет Чута, ерзая на месте.
– Если кто и остается, то точно не я, – Шун с усмешкой затягивается, удобнее устраивая очки на переносице.
Где-то на этой фразе предположения обрываются. Кто-то начинает судорожно придумывать всевозможные пути отступления, кто-то прикидывает, на сколько хватит накопленных сбережений для проживания на улице, куда выгонят родители.
***
Директор поправляет выглаженный костюм и удовлетворенно кивает своему отражению в зеркале. Сегодня очень важный день, ему предстоит поговорить с единственными нормальными людьми, которые когда-либо переступали порог Судзурана. Не то чтобы педагогический состав он считал ненормальными, но доля авантюризма в его подчиненных имелась: учить воронье соглашался не каждый.
«Сегодня очень важный день», – мысленно повторяет директор и садится за свой стол.
***
– Бабуля, ты только не огорчайся, – тараторит Такеши.
– Да, бабуля. Ты, главное, сильно не переживай, – подхватывает Манабу.
– Ну, что же вы такое говорите. Это всего лишь школа, – добродушно смеется пожилая женщина, поддерживаемая под руки с обеих сторон.
Чем ближе Миками подходят к воротам школы, тем сильнее становится их желание подхватить бабушку на руки и унести от этого злосчастного места подальше. Одно дело – ходить сюда самим и каждый день видеть разбитые физиономии друзей, совсем другое – приводить сюда драгоценную бабулю.
«И это вовсе не слабохарактерность», – уверяют сами себя близнецы.
– Какая… замечательная школа, – чуть запнувшись, оповещает старушка, возвращая внуков в реальность.
– Ага, – одновременно отзываются они, провожая взглядами обрывки тетрадных листов.
***
– Вы там что, в детский сад решили поиграть! – возмущенно ворчит Макисэ-старший.
Такаши плетется за ним по пятам. На его памяти никогда еще дорога в школу не была такой трудной. У отца широкий шаг, и успевать за ним не так уж легко, но дело даже не в этом. Из заднего кармана рабочего костюма отца торчат белые матерчатые перчатки, раскачиваясь в такт его движениям. Он останавливается перед открытыми воротами школы и оценивающе смотрит по сторонам. Такаши замирает у него за спиной и тяжело вздыхает.
– Вам бы это… ремонт, – изрекает Макисэ-старший, уже прикидывая, сколько гипса и цемента уйдет на штукатурку.
***
Тацукава и Тамура останавливаются на улице в ожидании чуда. Хорошо бы их матери сюда не пришли! Однако чуда не происходит.
– Тут так опасно, – едва слышно бормочет невысокая женщина.
– Ну что ты, мама, тут хорошо, – Чута широко улыбается, позволяя матери обхватить свою руку…
– И ты здесь проучился целых три года! – негодует вторая женщина.
Токио опускает взгляд. Его мать хмурится, снимая солнцезащитные очки и оглядывая достопримечательности школы. Хмыкнув, она делает шаг вперед, каблуки отчетливо стучат по замызганному асфальту. Мать Чуты следует за ней.
***
Идзаки стонет, когда у ворот школы останавливается полицейская машина. Дверца громко хлопает, и высокий мужчина направляется прямо к главному корпусу. Полуденное солнце играет с седеющими прядями среди темных волос и блестит на начищенном значке и застежках наплечной кобуры.
– Служебная машина? Форма? Он же меня под монастырь подводит… женский! – Шун срывается с места.
Тамао что-то мурлычет себе под нос, а Генджи выдыхает кольцо дыма.
«Если годам к тридцати Идзаки станет похожим на отца, я всерьез задумаюсь о нарушении закона и последующем привлечении к ответственности», – философски замечает про себя Юджи, рассматривая широкую спину.
– Ладно, идемте, еще опоздаем, – лениво тянет Такия и втаптывает окурок в землю.
***
В приемной у директора подозрительно тихо. Секретарь – девушка с коричневым поясом по дзюдо – стучит черными ноготками по клавиатуре, изредка посматривая на учеников.
– Ждите, я вас позову, – она подхватывает тоненькую папку со стола и заходит следом за родителями.
– Ну, все, сейчас им расскажут, сколько занятий мы пропустили за три года, – удрученно оповещает Макисэ, приваливаясь плечом к стене.
– Легче сказать, сколько занятий мы посетили, – резонно отмечает Токаджи.
Большая черная муха кружит по комнате, оглушая их своим назойливым жужжанием в полной тишине. Тамура выбрасывает руку вперед и ловит поганое создание прямо в полете. Из кулака обиженно жужжат и наверняка пытаются укусить. Свободу муха видит уже на улице: выброшенная в открытую форточку, она теряется в пространстве, и ее сносит ветром, но она приходит в себя и летит уже в нужном направлении.
Двери неожиданно распахиваются, и секретарь замирает в проеме, окидывает собравшихся взглядом с ног до макушек и с секундной задержкой кивает. Смотреть, на самом деле, есть на кого. Судзурановцы, разом лишившиеся формы, решили, что за месяц до выпускного могут себе позволить свободный дресс-код, и ходят теперь в чем попало.
Девушка отступает в сторону и «врата местного отделения ада» распахиваются.
***
Заходить в кабинет к директору судзурановцы не спешат. Бросают быстрые взгляды друг на друга, но стоят на местах.
– Детский сад – штаны на лямках, – бормочет Юджи и делает шаг в кабинет. Сгибается в поклоне, чем срывает одобрительные кивки и вздохи отдельных родительниц, которые уже представляли чудовищ, учащихся в школе. За ним, как за матушкой-гусыней, проходят остальные. Миками по пути пытаются заглянуть в ведомости, лежащие на столе, но директор деликатно закрывает папку у них перед носами.
– Можете присаживаться, – радушно оповещает директор, указывая на стулья в конце кабинета.
– Спасибо, мы постоим, – за всех отвечает Идзаки, располагаясь у окна. Кто-то начинает ворчать.
Директор понимающе кивает и осматривает всех присутствующих. Дети явно превышают количеством родителей.
– Юджи-кун, а где твой отчим?
Токаджи чуть хмурится и вытаскивает наушник из уха:
– Меня этот вопрос интересует уже неделю, но знать не хочу, и так кошмары мучают.
– Возможно, с ним что-то случилось, – охает мать Чуты, теребя носовой платочек в руках.
– Не исключено, – бормочет Юджи и мысленно добавляет: «Чему я буду безмерно рад».
– У твоего отчима есть враги? – глубокий голос Идзаки-старшего выдергивает его из размышлений.
– Исключая меня? – интересуется Токаджи и продолжает после кивка. – Есть, половина города. Минимум.
– Подозрительно, – отзывается Идзаки-старший.
«Вот это ответственный подход к работе, даже в законный выходной», – мысленно восторгается директор, вглядываясь в нахмуренное лицо полицейского.
«Ну, начало-ось», – ужасается Шун, прикрывая глаза.
Директор уже открывает рот, чтобы задать очередной вопрос, и Тамао даже знает, что он будет обращен именно к нему. Но тут дверь кабинета распахивается, и на пороге появляется еще одна родительница.
– Серидзава-сан, вы все-таки пришли, – облегченно вздыхает директор.
– Конечно же, – металлические набойки на каблуках гулко ударяются о паркетный пол, – у нас, хирургов, работы много. А причиной моего опоздания является Идзаки-сан и его бойкие служащие. Вы даже себе не представляете, насколько сложно оперировать огнестрельные ранения.
Директор слушает о подробностях работы матери Тамао, изредка кивая.
– Что поделать, ловить преступников – наш долг, – примирительно отвечает Идзаки-старший.
– Ловите их менее эмоционально, – улыбается она в ответ.
– Я даже не знаю, что делать с вами, Такия-кун и Токаджи-кун. Ваши родители не явились сюда, а отдавать вам ведомости я не могу.
Генджи облегченно вздыхает: кажется, он избавлен от лишних объяснений с отцом. Однако тут снова подает голос мать Тамао:
– Хидео-сан сейчас лежит в нашей больнице, и если вы доверяете мне, я могла бы отдать ему эту ведомость. С рук на руки.
– Ну, а я, как законный представитель власти, могу взять на себя ответственность о трудном подростке, – отмечает Идзаки-старший и тоже забирает две ведомости.
«Трудный? Вот это предъява!» – мысленно возмущается Юджи.
«Я, конечно, слышал о матерях-героинях, но что у меня «отец-героин» – это что-то новенькое», – Шун настороженно всматривается в лицо отца, а из наушников Токаджи снова звучит музыка.
– Тамао, я так горжусь тобой, – растроганно заявляет его мама, но потом мягко улыбается и добавляет: – Стоп. Почему это тобой? Я горжусь Токаджи, который подтянул тебя перед экзаменами.
Серидзава отрывает взгляд от созерцания любимого кактуса директора и мягко улыбается матери в ответ, пожимает плечами:
– А он сегодня прямо нарасхват, как горячие пирожки в студенческой столовой.
Юджи одними губами спрашивает «что?» у недовольного Тамао и убавляет громкость.
– Шун, ты уверен, что у тебя самые лучшие оценки в Судзуране? – интересуется страж порядка. Идзаки секунду смотрит на отца и кивает.
– Химия. У него на четыре балла больше, – Идзаки-старший качает чужую ведомость в руке, словно взвешивая ее.
– На четыре балла?! – взрывается Шун. Токаджи предусмотрительно делает шаг в сторону.
– Брось, я всегда был лучше тебя в химии, – Юджи выжидает с несколько секунд и тише добавляет. – Да и не только в химии.
– Дома ремня получишь, – сообщает Идзаки-старший, продолжая изучать две ведомости сразу.
– Позвольте поинтересоваться, а ремня получу я или ваш сын? – Токаджи забывает про музыку, играющую в наушниках.
– Он, – утвердительно отвечает полицейский, – за тесты. Но и ты тоже – в целях профилактики.
– Нормально. А меня еще обвиняли в варварских методах воспитания. Я Киришиме всыпал за то, что было, а не в профилактических целях, - ворчит Юджи.
«Сейчас подерутся», – одновременно думают Миками и улыбаются.
– Я, как учительница младших классов, хочу заметить, что бить детей непедагогично, – подает голос мать Чуты, и ее сын смущенно улыбается.
– Вот потому, что мы их мало колотили, они сюда и попали, – Макисэ-старший ударяет кулаком по столу так, что дамы и директор подпрыгивают на местах.
– Какие темпераментные мужчины нас окружают, – отмечает мать Серидзавы и откидывает длинную челку с лица.
Директор переводит взгляд с судзурановцев на их родителей. Обратно. Прикрывает глаза и прислушивается к внутреннему голосу. Тот начинает тихо подвывать и пытается забиться в воображаемый стальной шкаф.
– А еще администрация школы хотела бы провести концерт, на котором выпускники показали бы себя с лучших сторон, – на этих словах напрягаются сами выпускники, – я хотел бы узнать, чем вы занимались в средних школах.
– Мой Чута ходил в театральный кружок, – радостно оповещает довольная мать.
– Как и мои внучата.
Манабу и Такеши принимают комичные позы и пытаются затащить Тамуру в свою мини-постановку.
– А мой Тамао собирал вокруг себя всю детвору и сидел с ними до самого вечера. Такая вот районная нянька.
– Я вообще плаваньем занимался и прыжками в воду, – отмахивается Шун.
– У нас, к сожалению, нет бассейна, – огорчается директор. – Нормального.
– Ага, и прыгать в Судзуране разве что с крыши, – едва заметно улыбается Идзаки-старший.
– Можно построить, – впервые за встречу подает голос мать Тацукавы. – А Токио может нарисовать картину в дар школе.
«Построить? Серьезно? А деньги, где мы их возьмем?» – мысли в голове директора путаются.
– А что на счет вас, Юджи-кун?
– Мои занятия в средней школе совсем не подходят для выпускного, – отмахивается Токаджи, но под пристальным взглядом директора и остальных сдается. – Кюдо. Вы что, всерьез хотите, чтобы я перестрелял половину выпускников? Я не хочу в тюрьму. Идзаки-сан, расскажите директору, как плохо в тюрьме.
Отец Шуна улыбается уголками губ, и семейное сходство становится практически стопроцентным:
– Не знаю. Я там не сидел.
– Одного понять не могу: что, только мой сын рос настоящим мужиком? – раздается хриплый бас отца Такаши.
Директор испуганно икает. Судзурановцы начинают тихо посмеиваться, в то время как Макисэ-старший не отказывает себе в удовольствии и смеется во весь голос.
– Господин директор, что бы мы сейчас не решили, наши оболтусы все равно все сделают по-своему, – улыбается мать Серидзавы и встает со своего места, – так что встретимся на выпускном. Надеюсь, мы доживем до него без эксцессов.
– Но… но я хотел обсудить с вами еще одно очень деликатное… дело, – бормочет директор.
– Ох, в таком случае не могли бы мы прерваться на отдых, – тихо, но отчетливо просит мать Тацукавы. – Эта мигрень просто убивает.
– А я давно хотела прогуляться по окрестностям Судзурана, посмотреть, так сказать, как и где обитает мой сын, - объявляет мать Тамао. Ее сын мягко улыбается и, предлагая ей свою руку, направляется к выходу.
Отец Такаши пересаживается на освободившееся место, ближе к другу по несчастью, и говорит:
– В таком случае, Идзаки-сан, я предлагаю вам оторваться от этих бумажек и чуток сократить наши жизни парой сигарет.
– В самую пору было бы залить это горе, но за неимением средств можно и подымить, – откладывая ведомости, соглашается тот.
Кабинет быстро пустеет, и директор блаженно откидывается на спинку кресла. Перерыв действительно нужен. Родители с каждой минутой удивляли его все больше и больше. Не то чтобы они вели себя неподобающим образом, но, кажется, их совсем не интересовала жизнь собственных детей.
– Кхм-кхм, - откашливаются сзади.
По его спине пробегает стадо мурашек, чуть ли не ломая ему хребет. Он испуганно оборачивается видит спокойное лицо Тацукавы-сан.
– Я хотела поговорить о вашем затруднительном положении, – мягко начинает она, садясь на ближайший стул.
– Если вы о бассейне, то в нем нет особой необходимости, – вяло отзывается директор.
– Ох, отсутствие бассейна не самая большая проблема школы.
«Ками-сама, что эта женщина хочет от меня?» – ужасается директор.
– Я прекрасно вас понимаю. Если бы не было проблем, вы бы не позвали нас сегодня сюда.
«Да что же здесь происходит?».
– Вы… вы ошибаетесь, в Судзуране все спокойно, – отнекивается директор.
– Антисанитария, отсутствие пожарной безопасности, кучи металлолома, не говоря уже о выбитых окнах и сгоревшем спортзале, – тонкие линзы очков поблескивают в такт кивкам, Тацукава-старшая загибает пальцы, и с каждым недостатком голос ее становится все увереннее и увереннее.
«Демон!» – внутренний голос директора уже не просто подвывает, но воет во все горло и требует начать отступление.
– Позвольте, я принесу вам очень хорошее лекарство от мигрени, – пятясь к выходу, оповещает глава – формальный глава – Судзурана.
– Конечно, – она мягко улыбается, – заодно подумайте о моем предложении.
Директор выскакивает за дверь и прижимается к ней спиной. В помещение заглядывает Макисэ-старший и довольно улыбается.
– Я хотел с вами поговорить, – тяжелая рука опускается на плечо директора с такой силой, что у того подкашиваются ноги.
– И вы тоже?
– Вам здесь нужен ремонт!
– Зачем? – испуганно интересуется директор.
– Как зачем? Окна разбиты, двери не закрываются, нет пожарной сигнализации, стены исписаны, – мужчина ухмыляется от уха до уха, напоминая медведя гризли на охоте. – Кстати, хорошую краску ваша шпана покупает, я пытался отколупать немного, но вывалился целый кусок штукатурки. Я подумываю взять их в работнички.
Секретарь непонимающе пожимает плечами и отвлекается на шум в коридоре.
***
Двое первокурсников сцепились друг с другом и теперь с криками и ругательствами катаются по полу второго этажа. Из кабинетов лениво выползают зрители и начинают подбадривать дерущихся, кого-то случайно цепляют ногой, и образуется куча-мала. Преподаватели мечутся вокруг учеников, стараясь остановить драку. Смесь криков, матов и ударов сыплется из клубка живых тел.
– Вы что делаете?! – Тамура-старшая упирает руки в бока и смотрит на зачинщиков драки сверху вниз.
– Отвянь, тетя, – доносится из клубка.
Женщина возмущенно смотрит на двух парней и выцепляет их из кучи. За уши. Судзурановцы шипят от боли, но даже не пытаются вырываться, они скашивают глаза в ее сторону.
– Ай, больно, – ойкает один.
– Простите, пожалуйста, – канючит второй.
– Так-то, – Тамура-сан отпускает двух лоботрясов, – ученики должны быть тихими и послушными.
Судзурановские преподаватели прячутся обратно по классам, а вместе с ними расходится неудовлетворенная толпа.
– А вот тут я с вами не согласна, – вмешивается бабушка близнецов. – Они совсем молодые и должны быть энергичными. Вот мой муж был тихим и спокойным... идиотом.
– Бабуля! – вопят в один голос близнецы.
– Что – «бабуля»? Я правду говорю. И отец ваш был весь в него, а если бы не ваша мама я внуков не дождалась бы. Мужчина должен быть напористым и смекалистым, а не такими малахольными, какими обычно выходят из младших и средних школ.
– Вы даже не представляете, как трудно воспитывать мальчиков, – возмущенно отвечает мать Чуты.
– О, нет, как раз я знаю, я лично вырастила и подняла на ноги двух замечательных внуков. Которыми горжусь, несмотря на то, что они шумные и бестолковые.
– Бабу-у-уля! – начинают выть в один голос близнецы, стараясь обнять ее покрепче и не задушить.
***
Генджи блаженно затягивается и выпускает кольцо дыма. Оно уплывает через разбитое окно и исчезает на фоне ярко-голубого неба. Белые облака плывут вдаль, а птицы на деревьях без остановки чирикают. Токаджи стряхивает пепел с сигареты, а Шун пытается прикурить.
– Четыре балла, – доносится сзади, и Генджи с Юджи, набрав полные легкие никотина, замирают, не решаясь выдохнуть.
– Да что ты пристал к этим четырем вшивым баллам? – взрывается Шун, разворачиваясь к отцу. – Итог все равно одинаковый. Равные у нас баллы!
– А если бы ты не профукал эти четыре балла, то точно стал бы первым в Судзуране, – Идзаки-сан встает между сыном и Токаджи, выдыхает сигаретный дым в окно. – Курите-курите, а то еще задохнетесь, а я, между прочим, ответственность несу за некоторых из вас.
Юджи и Генджи резко выдыхают дым и, подумав, отбрасывают сигареты в сторону.
– Прав Макисэ-сан, надо было вас больше в детстве лупить, может, толк бы вышел.
– Как говорит мама Тамао, «толк вышел, а оболтусы остались», – бормочет Токаджи, упираясь подбородком в сложенные на подоконнике руки.
– Вот-вот, – кивает Шун, – и вообще, вспомни, что когда ты последний раз хотел учить меня уму-разуму с помощью физического воздействия, я переехал в другую квартиру.
– Интересно, если я попытаюсь повторить этот опыт, ты переедешь в другую страну? – хмыкает Идзаки-сан.
Шун жадно хватает воздух. Так и не зажженная сигарета валяется у него под ногами.
– Все, перекур окончен, идемте. Послушаем, чем еще может огорчить меня директор, – едва заметно улыбается Идзаки-старший.
***
– К сожалению, для обсуждения осталась самая неприятная лично мне тема, – мнется директор, откладывая бумаги в стороны.
– Вы что же, нас огорчить собираетесь? – вздыхает мать Тамао.
– К сожалению, наши выпускники были замешаны не только в местных драках, но и в драках, которые выходили за пределы школы. А это накладывает определенный отпечаток на…
– Мы отстаивали честь Судзурана! – перебивают его Такия и Серидзава.
– Конечно, накладывает отпечаток, с каждым боем они становятся настоящими мужчинами! – кулак Макисэ-старшего опускается на многострадальный стол. – Правда, в той лампочке в белой рубашонке – я сомневаюсь!
– Мы же не в средневековье? Мы цивилизованные люди! – возмущается мать Чуты.
– Исключено, – безапелляционно утверждает Тацукава-сан. – Мой сын не стал бы ввязываться в такую драку.
– Не будьте столь категоричны, – улыбается Серидзава-сан.
– Токио?! Это что, правда?!
Тацукава замирает на секунду и, не выдержав, заявляет:
– Эм… ну… Да, мама, я там был! Прости, что разочаровываю тебя, но я учувствовал в той драке и не просто проходил мимо, а дрался, бил морды и выбивал зубы!
– Ха-а-а! Беру свои слова обратно, у этого мальчишки есть яйца! Настоящий мужик!
Уже на этой фразе директор не может понять, кто на кого кричит. Голоса смешиваются в общий хор, где-то у окна начинают посмеиваться судзурановцы, которые являются причиной такой перепалки.
«Нет! Почему вы кричите друг на друга? Ведь вы все цивилизованные, нормальные люди», – недоумевает директор, вжимаясь в спинку своего кресла.
– Вы мужлан! – в один голос упрекают Тацукава-сан и Тамура-сан старшего Макисэ.
Мать Тамао озорно подмигивает сыну и довольно улыбается, пока вокруг творится полная неразбериха. Секретарь испуганно заглядывает в кабинет, но видя, что там творится, закрывает дверь, тихо посмеиваясь.
– Немедленно прекратите, я здесь главный и я настоятельно про... – пытается перекричать всех директор.
Едва слышно расстегивается кнопка на плечевой кобуре. Шум прекращается следом за громким выстрелом. В кабинете пахнет порохом.
– Я здесь закон, – резонно отмечает Идзаки-страший, демонстративно укладывая перед собой табельный пистолет.
– Эх, в молодости я была знакома с одним таким «законом», – довольно улыбаясь, заявляет бабуля Миками.
Близнецы, не в силах ничего сказать, просто открывают рты. Шун переводит взгляд с отца на дырку в потолке и обратно, впрочем, как и многие другие. Сверху слышится тихое потрескивание, и по потоку начинают разбегаться тоненькие трещины. Белая известка ссыпается по всему пути следования трещин, изображая первый снег зимой.
На многострадальный кактус падает целый кусок побелки, поднимая белые клубы песка и пыли. Токаджи роняет телефон вместе с наушниками и, отвернувшись к стене, начинает смеяться в голос. За ним срывается все воронье.
– Теперь вам точно нужен ремонт! – ухмыляется Макисэ-старший.
На лице директора отчетливо читается мольба: «СПАСИТЕ! Они сумасшедшие!»
***
– Ой, папа, как же ты меня подставляешь. Позоришь, можно сказать, – бормочет Шун, надевая очки.
– Это ты меня позоришь. Я смирился с твоей выходкой и поступлением в Судзуран, – черные стекла «авиаторов» ловят солнечных зайчиков, – но вот четыре балла по химии… Ладно, поехали, дома поговорим.
– Ага, только я на твоей служебной машине не поеду.
– Ладно, побежишь следом.
– Ах, да, я иногда забываю, что ты полицейский, точно, – Шун демонстративно прикрывает глаза ладонью, но все же следует за отцом.
***
– Если что, заходите к нам в отделение, всегда буду рада поглядеть на вас, оболтусов.
Мать Тамао на прощание машет «оболтусам» в вороньей форме и легкой походкой направляется к такси. Рядом с ней вразвалочку шагает ее сын.
Братцы Миками вновь берут бабушку под руки и направляются гулять по городу, а Макисэ вместе с отцом решают составить им компанию.
***
– Чувствую себя брошенным котенком, – хмыкает Токаджи, провожая взглядом расходящихся друзей.
– Угу, – Генджи останавливается рядом с ним и прикуривает.
– Предлагаю выпить, – выдает Юджи.
– А давай, – кивает Такия.
***
Директор подходит к окну и наблюдает за этой картиной. Полицейская машина отъезжает от ворот школы с минутной задержкой. За ней отъезжают два такси, в разные стороны, увозя семейства Серидзава, Тамура и Тацукава – последние живут неподалеку друг от друга. Улыбчивая бабушка идет в сопровождении внуков. Широким шагом уходит и коренастый мужчина в рабочем комбинезоне.
«Нормальные люди? Ну, уж нет, нормальные своих детей в такое место не пустили бы», – думает директор и подливает воды своему кактусу.
«Возможно, в следующем году будут нормальные выпускники».
По двору школы проходит высоченный второкурсник, порыв ветра срывает с его головы капюшон, и солнце разгорается в темно-рыжих волосах.
Другой судзурановец – раза в два, а то и в три меньше него – нервно озирается и проскальзывает обратно в здание.
Поднимая клубы пыли, во двор въезжает добротный мотоцикл. Водитель расстегивает кожаную куртку и направляется к зданию. Движения у него плавные и тягучие.
Трое первокурсников выходят из тени раскидистого дерева и замирают в воротах школы, о чем-то переговариваются и выходят на улицу.
– Нет. Нормальные здесь только ты да я, – улыбается директор любимому кактусу. – Ничего, прорвемся.